Что случилось — все узнали довольно быстро. В армии, как и в деревне, скрыть что-либо невозможно. Бывало, маршалы еще только задумаются: "А не заделать ли нам, Иосиф Виссарионович, козу Гитлеру?", а старые солдаты уже с уверенностью говорят: "Скоро наступать будем!"
Так вот… Все, значит, и узнали… Да я особого секрета и не делал. В любом случае — уже поздно замалчивать. Но — молодцы. Тактично дали понять, что поддерживают, скорбят, помогут отомстить. И все, в рану пальцами не лезли, в курилке поведение зама по боевой не обсуждали. Я оценил.
Стакан коньяку и два часа отлежки с сухими глазами и стиснутыми кулаками помогли. Сердце чуть отпустило. Но боль осталась. Ничего, мы на фронте. Как эту боль снимать, я знаю… Есть средство.
А пока — надо готовиться к следующей фазе войсковых испытаний и противостояния с немецкими асами. Если я и подполковник Воронов не ошибаемся, сюда очень скоро будет переброшена какая-нибудь небольшая — 2–3 шварма, но очень опытная и на улучшенных самолетах, группа фашистских асов. Давно пора, ждем-с.
***
— Таким образом, товарищ подполковник, я могу доложить, что из четырнадцати истребителей группы "Молния" в строй удалось вернуть двенадцать. Два истребителя, к сожалению, получили такие боевые повреждения, что восстановить их не представляется возможным…
Но вывезти их в ОКБ генерала Яковлева я считаю — крайне важно и необходимо! Анализ боевых повреждений, изломы конструкции истребителя очень многое дадут разработчикам в плане понимания границ прочностных характеристик и внесения необходимых изменений в конструкцию "Яка". Самолеты мы с места вынужденной посадки уже доставили, все технические жидкости слили, плоскости отстыковали, в упаковочные ящики закрепили.
— Правильно мыслишь инженер! Действуйте! Давай акт, подпишу… С железной дорогой уже договорились? Что нужно? Бумагу из армии? Будет! Что у тебя еще?
— Должен сказать, что абсолютно правильным было решение о дополнительном завозе авиамоторов ВК-107. Нужно сказать, что они еще не совсем… — инженер запнулся и пошевелил в воздухе пальцами.
— Ты не крути, инженер! Здесь дело государственной важности! Как можно ставить новейший истребитель в серию, если у него "сердце" не отработано и барахлит?
— Да нет, товарищ подполковник! Все моторы через такой этап проходят. Их доводят в течение полугода, после того, как сам мотор пошел в серийный выпуск. Здесь ничего особо страшного нет. Ресурс он не вырабатывает! Должен около 100 часов, а по факту — хорошо, если пятьдесят. А так вообще — тридцать! Я бы рекомендовал вызвать сюда небольшую группу — 3–4 человека с завода… Пусть посмотрят, сами ручками гайки-свечи покрутят — потрогают, послушают… Может, что и присоветуют или увидят своими глазами. Все же — спецы, инженеры-конструкторы, не чета моим мотористам.
— Хорошо! Проект телеграммы на завод подготовил? Давай, подпишу… Еще что скажешь?
— Еще? Еще — надо принимать решение по унификации вооружения истребителя! Эти 37 мм мотор-пушки нам все посадочные места поизуродовали! Сплошные латки на сварке! Ну — очень уж мощная отдача! Пушки НС-23 куда как лучше — у них пониженный пороховой заряд, отдача более слабая, крепеж держит нормально…
— Майор? Ваше мнение?
— Я свое мнение, Иван Артемович, своим выбором оружия уже высказал. Только НС-23! Самый лучший вариант! Мощи вполне хватает, настильность хорошая, вот скорострельности я бы прибавил немножко… И БК бы увеличил чуток.
— Инженер, отразите это в отчете — и в Москву! Пушки заменяйте, согласен — 37 мм допустимо, но — излишне… Впрочем, для спецзаданий… Ладно, там решат. Наше дело дать фактуру по испытаниям. Все? Закончили! Виктор Михайлович, задержись!
Подполковник долго разминал папиросу, прикуривал, щуря глаз. Излишне долго махал в воздухе уже потухшей спичкой, прежде чем бросить ее в пепельницу. Готовился к разговору… Наконец, он подошел к двери, открыл и закрыл ее.
— Что к нам Воронов прилип? Как ты считаешь, зам?
— Ничего страшного и особенного я в этом не вижу, Иван Артемович! Мало ли тут на нашу голову проверяющих! Ну — еще и ГРУ будет! Да и черт бы с ним! Может — наоборот, он с доведением до группы развединформации поможет. С московской овцы — хоть информации клок…
— А что он вокруг "Яков" крутится?
— Говорит — изучает! Просит, кстати говоря, принять зачет по матчасти и разрешить полеты!
— Ну, и как ты мыслишь, Виктор Михайлович?
— А пусть себе летает! От нас не убудет, а резервный летчик — глядишь, и пригодится! Вот, кстати, Иван Артемович, потерю двух третьяков нам восполнят? А то — некомплект получается! Хорошо — Василий с Кириллом пока в санчасти, но решать-то надо!
— Надо… — закряхтел подполковник. — Надо-то надо, да готовы ли в ОКБ помочь?
— А связаться? Мне кажется, у них семнадцать истребителей заложено было. Плюс — самый первый истребитель, "номер 1", и "Дублер", на котором я должен был летать. Хотя… они, конечно, не "Як-3".
— Вот, что, майор! Я, наверное, слетаю в Москву. Пока тут у вас пауза еще на пару дней. Ты тут в одиночку Гитлера победить не хочешь? Мстить не будешь?
Я тяжело посмотрел ему в глаза и медленно покачал головой.
— Вот и хорошо. Погоди пока, это от тебя не уйдет… Значит — возьму я "Лавку" этого Воронова, подвесим ей баки, и слетаю-ка я дня на три-четыре. Остаешься тут за меня… Что бы тут все было без меня как на гарнизонной гауптвахте — чисто, тихо и пристойно! Понятно, майор?
— Так точно, товарищ подполковник! Тройного одеколона мне привезите, и коньяка пару-тройку бутылок, а то я доктору задолжал…
Глава 14
Да, а обещание, чтобы все было тихо-пристойно, я сразу и нарушил. Точнее — помогли мне. Да и сам виноват. Хорошо, что все хорошо закончилось.
А дело так было. Надо было мне съездить в штаб армии, поговорить по одному вопросу. Не давала мне покоя одна мысль, вызывала тревогу… Мы-то ушли в ботву, сидим тихонько и не квакаем, а остальная авиация-то летает… А степень угрозы растет. Мы же не знаем, когда эти мстители прибудут. И как рьяно они примутся за дело…
Единственно, зная немецкую пунктуальность и любовь к точному расчету, я надеялся, что "каратели", прибыв на фронт, не будут сразу резать все живое, как волки, попавшие ночью в загон с овцами. Да и наши истребители сейчас как-то слабо напоминают овец. И немцы это на своей шкуре прочувствовали. Не-е-т, они нас будут искать, и только нас. Приметы есть — найдут… Когда нужно будет.
Но, тем не менее. Надо было мне поговорить со штабными по этому поводу. Пусть, хотя бы устно, предупредят командиров истребительных полков о возможной угрозе. Не прощу я себе, если из-за нас лишние потери будут.
В общем — смотался я в штаб. Поговорил с кем нужно, все рассказал. Мне кажется, мы друг друга поняли правильно. По крайней мере, впечатления, что АУГ "Молния" прячется от противника, у штабных не осталось…
…И вот, когда я сбегал по ступенькам лестницы второго этажа штаба я услышал: "Этто кто еще такое? А ну, красавец, стой!"
Поскольку к барону и сыну бога таким хамским образом обращаться никто не мог, я продолжал бежать лестничным маршем вниз. Пока…
— Майо-о-р! Я к тебе обращаюсь! Ты кто? Почему не знаю?
Я притормозил и обернулся. Стало просто интересно — кто это там так разоряется? Разорялся здоровенный краснорожий полковник со скромной, если не сказать — бедной, орденской колодкой.
Терпеть ненавижу хамов! Особенно — хамов армейских! Все время думаю, откуда в достаточно молодом советском государстве вылезла эта армейская когорта начальственных сволочей? Они что, наследные родовые аристократы? Привыкли так с холопями разговаривать? В армии еще есть немало людей, которые этих аристократов давили по всем фронтам, защищая Республику Советов. Последние аристократы драпанули из Крыма, не дожидаясь прихода Красной Армии. Да и знаю я аристократов, причем — настоящих. Король Дорн, как вам? Никогда! Никогда не позволит король Дорн разговаривать с дворянином ли, с простым кавалеристом таким тоном. Он и в бой пошлет, и на плаху отправит одинаково вежливо. А тут…
Я с интересом смотрел на распаляющегося полкана. Глади — аж бурый стал, как синьор Помидор! Орет так, что слюни как из фонтана… А не тот ли это деятель из штаба армии, которому нашей группой поиграться захотелось? Ну, морда красная, погоди!
— А ты кто, красномордый, я тебя тоже не знаю?
— Что-о-о? — пароходной сиреной взревел полковник. Офицеры штаба бледными привидениями кинулись по кабинетам. Лестница опустела, лишь внизу, в фойе, тихой мышкой скребся постовой у дверей. Он убежать никуда не мог — Устав караульной службы не пускал!
— Я — заместитель командующего, я… Да я тебя… в порошок!
— Сволочь ты, сирена красномордая! — убежденно высказался я. — Гнать тебя с командных должностей надо. Нельзя таких гадов к людям подпускать. Ты мундир, погоны носишь. Тебе страна три звезды на погон повесила, командиром поставила. Ты же пачкаешь все вокруг, все, к чему прикасаешься, ты же судьбы людские ломаешь и радуешься, держиморда! Как ты, скотина, к подчиненным относишься? К тем, кто ниже тебя по служебной лестнице?
